24 июля 1534 года Жак Картье поспешил водрузить на новой земле крест с надписью «Да здравстует король Франции!».
В 1532 г. Король Франции Франциск I совершил паломническую поездку в аббатство Монт-Сент-Мишель, расположенное на одном из островов в Южной Нормандии. Здесь аббат Жан Левенер представил ему «мастера морских дел» из соседнего местечка Сен-Мало по имени Жак Картье, способного, по словам аббата, командовать кораблями и «открывать неизвестные земли в Новом Свете». Спустя год Франциск I и епископ Левенер договорились с римским папой о том, что положения изданной еще папой Александром VI буллы о разделе Нового Света между Испанией и Португалией будут отныне распространяться только на уже открытые земли. Так, для Франции был зажжен «зеленый свет» на пути в Америку, и король сразу же дал согласие бретонцу Картье на снаряжение экспедиции, наградив его титулом «капитана и кормчего короля».
Но главное, что предстояло сделать Картье,— это найти дорогу в Китай. 20 апреля 1534 г. два корабля водоизмещением около 60 т каждый, с командами по 60 человек отплыли из Сен-Мало. В паруса Картье дул попутный ветер, и через 20 дней, 10 мая, экспедиция достигла берегов Ньюфаундленда в давно уже облюбованном французскими моряками месте — у мыса Бонависта. Стоя на верхней палубе, «капитан короля» и его команда с изумлением вглядывались в открывшуюся перед ними картину. Моряков поразило прежде всего обилие птиц. Казалось, «ими можно было бы заполнить трюмы всех кораблей Франции, и не заметить при этом, что их количество на берегу хоть сколько-нибудь уменьшилось».
Первое знакомство с таинственной землей оказалось удачным. Матросы пополнили свои запасы свежей дичью и двинулись дальше. Обогнув северную оконечность острова, корабли поплыли на юго-запад, и взорам путешественников открылась ширь залива Св. Лаврентия. Встреченные на пути пустынные островки привели Картье в уныние и навеяли грустную мысль: не та ли уж это «земля, которую господь предназначил Каину»? Соблюдая крайнюю осторожность в незнакомых водах, производя при каждом удобном случае промеры глубин, два легких суденышка Картье еле ползли вдоль западного берега Ньюфаундленда, который до этого был почти неизвестен мореплавателям. Затем экспедиция высадилась на острове Брион, лежащем почти в середине залива. Моряки пришли в восторг, найдя его «покрытым великолепными лесами и лугами, полями дикого овса и цветущего гороха, такого же чудесного и густого, как и в Бретани, словно его посеяли землепашцы». Здесь росли дикие розы, земляника, кусты «крыжовника», «петрушка и другие сильно пахнущие травы». На острове Принца Эдуарда, где Картье четырежды высаживался на берег, и на полуострове Гаспе воображение мореплавателей поразили величественные девственные леса. Нельзя было найти лучшего материала, чем эти деревья, «для изготовления мачт для кораблей в 300 т и более».
До сих пор Картье еще не сталкивался с индейцами. Лишь на острове Принца Эдуарда французы увидели местных жителей, переправлявшихся через речку. У берегов Гаспе к кораблям неожиданно приблизились две небольшие флотилии по 40—50 каноэ, полные индейцев, размахивавших меховыми шкурами на наконечниках копий. Индейцы выкрикивали какие-то приветствия, плясали «и делали разные знаки дружбы и радости». Картье, не доверяя «диким», побоялся вступить с ними в контакт. Два выстрела корабельной артиллерии над головами аборигенов рассеяли их быстрые суденышки.
На следующий день девять каноэ, опять полные туземцев, появились перед кораблями Картье. Индейцы показывали меховые шкурки, приглашая начать обмен. Два матроса, посланных Картье с набором различных металлических предметов, высадились на берег, где и состоялась сделка. Через день был устроен еще более крупный торг. Войдя в азарт, индейцы продали даже собственную меховую одежду и отправились домой голыми.
Вскоре на полуострове Гаспе французы встретили группу индейцев во главе с вождем Доннаконой. Это были гуроны, ловившие в тех местах рыбу. О них у Картье сложилось самое неблагоприятное впечатление. Но это, видимо, по той причине, что у рыбачивших индейцев было тогда «товару за душой меньше, чем на пять су, если посчитать челнов и рыболовных снастей».
24 июля 1534 г. Картье поспешил водрузить на новой земле крест с надписью «Да здравстует король Франции!» Присутствовавший при этом вождь Доннакона, хотя и не понимал смысла происходившего, попытался вразумить чужестранцев, доказывая, что на этой территории живет его племя и без разрешения вождя крест водружать нельзя, но, задаренный пустяковыми подарками, вскоре перестал противиться. Возможно, его заставили сделать это политические соображения: племя гуронов, доминировавшее в нижнем течении реки Св. Лаврентия, нуждалось в сильном союзнике.
В последующие несколько дней Картье завершил своо первое плавание, но входа в реку св. Лаврентия так и не заметил. Он повернул назад, прихватив с собою двух индейских юношей — сыновей вождя Доннаконы, которых просто похитил.
Возвратившись во Францию 5 сентября 1534 г., Картье составил карту своего путешествия. В результате стало ясным, что за Ньюфаундлендом находилось обширное внутреннее море, дававшее возможность проникнуть вглубь континента.
Контакты с индейцами и коммерческие выгоды от освоения открытых земель понудили короля Франции дать санкцию на второе путешествие и даже выделить 3 тыс. ливров на оснащение экспедиции. Целью второго плавания было «завершение навигации в землях за Ньюфаундлендом» и «продолжение открытия дальних земель».
19 мая 1535 г. Картье на трех кораблях со 110 спутниками отплыл из Франции и через 50 дней добрался до залива Св. Лаврентия. Вместе с ним вернулись и два молодых индейца, выучившие к тому времени французский язык. На сей раз корабли следовали вдоль северного берега залива курсом, который неизбежно должен был привести в устье реки Св. Лаврентия. От острова Антикости, который первоначально Картье принял за полуостров, по словам индейцев, начинался великий водный путь в «королевство Сагеней», или в «Канаду», и путь этот шел «столь далеко, что ни один человек еще не доходил до его конца».
Так, впервые в истории появилось слово «Канада» в качестве названия колонизуемых Францией земель в бассейне реки Св. Лаврентия.
С большими предосторожностями Картье последовал путем, который вел в Канаду. Чуть ниже индейской деревни Стадакона (будущий Квебек) Картье столкнулся с многочисленной группой гуронов, а на следующий день с флотилией из 12 челнов к французам прибыл сам верховный вождь гуронов Доннакона, встретившийся, наконец, со своими двумя сыновьями.
Картье собирался двигаться дальше к тому месту, где находилось селение Ошлага. Однако Доннакона не хотел этого, опасаясь, видимо, возможного союза европейцев с другими индейскими племенами, а также не желая упускать случай обменять свои товары на привезенные пришельцами из-за океана. Все попытки отговорить Картье от похода к Ошлаге оказались безуспешными. 19 сентября 1535 г. на одном корабле и двух баркасах он направился вверх по течению. Но через некоторое время Картье пришлось оставить корабль, так как река разделялась на несколько узких протоков, и добираться до заветной цели уже на баркасах.
В Ошлаге, вскоре переименованной в Монреаль, Картье дружелюбно встретила почти тысяча индейцев-гуронов.
Картье оставил довольно подробное описание поселения гуронов. Оно «располагается по кругу и ограждено сплошной деревянной трехъярусной изгородью наподобие пирамиды. Верхний ярус сделан из скрепленных крест на крест, средний — из поставленных отвесно, а самый нижний — из положенных в длину деревянных брусков.
Все умело подогнано и искусно скреплено по местному образцу, а высота изгороди примерно два копья. Проникнуть в деревню можно лишь через одни-единственные ворота в ограде, которые прочно запираются на засов. Над входом, а также во многих других местах вдоль ограды устроено что-то вроде галереи с лестницами. Сложенные здесь камни туземцы используют для защиты от неприятеля. В деревне примерно 50 домов, каждый шагов 15 в длину или больше, а в ширину шагов 12—15, и выстроены они целиком из дерева, а крыши сделаны из коры, и снаружи дома тоже обшиты большими (величиной со ствол) кусками коры, и куски эти весьма искусно и хитроумно сплетены на тамошний манер. Внутри каждого дома много комнат и кладовок, а в середине широкое пространство без пола, где зажигают костер и собираются все вместе; потом мужчины с членами семьи расходятся по своим комнатам. А наверху в их домах есть еще и чердаки, где они хранят зерно, из которого женщины выпекают хлеб».
Ошлага произвела на Картье незабываемое впечатление. Поднявшись на гору, названную им Королевской (Монтройял), Картье увидел захватывающую панораму еще неизведанных земель: цепи гор, «отличнейшие пахотные земли, которые только можно себе представить». А среди этого великолепия «течет река, она продолжается дальше того места, где мы оставили наши баркасы и где бушуют невиданной ярости пороги, пройти через которые мы оказались не в силах. И насколько хватает глаз, видна эта река, могучая, широкая и полноводная».
Из Ошлаги Картье 11 октября 1535 г. вернулся в Стадакону, где оставались два корабля. Возвращаться во Францию было уже поздно: зимняя Атлантика не сулила ничего хорошего путешественникам. Картье решил зимовать в Канаде. Моряки соорудили укрепленный форт, вырыв вокруг глубокие траншеи и установив артиллерию, поскольку отношения с индейцами к этому времени оказались испорченными.
В декабре среди европейцев разразилась цинга. К середине февраля из 110 французов не было и десяти, которые оставались здоровыми. Неизвестно, чем бы окончилась для путешественников первая зима в Канаде, если бы не настойка из листьев и коры дерева «апнеда», которую их научили делать гуроны. За восемь дней французы полностью «съели» целое большое дерево, и это дало такой эффект, что «будь здесь все доктора Лувена и Монпелье, со всеми их александрийскими снадобьями, они и за год не смогли бы добиться того, что одно дерево сделало за неделю».
Спасенные европейцы отплатили черной неблагодарностью местным жителям. Перед тем как отправиться в обратный путь Картье захватил 10 индейцев, в том числе вождя Доннакону. Он хотел, чтобы король лично услышал от них рассказы о золоте и прочих богатствах. Никто из туземцев уже никогда не вернулся назад.
6 мая корабли Картье взяли курс на родину и через три недели прибыли в Сен-Мало.
Сведения о ресурсах и жителях вновь открытой земли, более подробные, чем уже имевшиеся, побудили Францию предпринять попытку основать первую колонию в Америке. Подготовка очередного плавания была поручена Жану-Франсуа де ля Року, известному в истории Канады под именем Роберваля. Королевские инструкции на сей раз предписывали пе только продолжить изучение новых земель, но и построить на них «поселки и форты, часовни и церкви для утверждения святой католической веры и христианской доктрины». Роберваль заочно именовался уже «королем Канады» и получал право установить в новом владении феодальный (сеньориальный) режим и торговую монополию. Менее знатному Картье на сей раз отводилась лишь роль капитана.
Стремление Франции облечь в религиозно-миссионерскую форму попытку закрепиться в Америке объяснялось скорее всего боязнью конфликта с Испанией и Португалией, которые ревностно охраняли свои позиции в Новом Свете. На самом же деле французов прежде всего интересовали богатства, которые можно было извлечь из заокеанских плаваний.
23 мая 1541 г. Картье без Роберваля на пяти кораблях снова отплыл к берегам Канады. Как и пять лет назад, экспедиция остановилась у Стадаконы, как и пять лет назад, ее встретила толпа индейцев с новым вождем Агоной. Однако отношения с туземцами уже не были столь дружескими. Гуроны больше не посещали лагерь европейцев, не приносили на обмен мехов, не устраивали на виду веселых игр и пиршеств. Как пишет американский историк С. Моррисон, «эти туземцы уже поняли, как в конечном итоге поняли рано или поздно все коренные жители Северной Америки, что сосуществование с европейцами означает для них смерть».
Зима 1541—1542 г. прошла для европейцев в страшной нужде, болезнях и стычках с индейцами. Картье стало ясно, что для основания новой колонии нужны более крупные силы и средства. Не дождавшись Роберваля, в июне 1542 г. французы покинули свой лагерь у того места, где река Оттава впадает в реку Св. Лаврентия, и отправились на родину, захватив несколько бочонков «золота и серебра», а также корзину таких «драгоценных камней, как рубины и бриллианты». В ньюфаундлендской бухте Сент-Джон Картье повстречал корабли Роберваля, прибывшие в Канаду с опозданием на один год. Ослушавшись своего более молодого и знатного патрона, Картье все же продолжил путь домой, спеша, по-видимому, преподнести королю добытые драгоценности. Каково же было его разочарование, когда оказалось, что за «золото» он и его спутники приняли железный пирит, а за бриллианты — кристаллический кварц! От груза Картье ничего не осталось, кроме крылатого выражения — «фальшивый, как канадские бриллианты».
Тем временем Роберваль, прибыв в Канаду, соорудил на месте лагеря Картье более надежный форт и после неудачных попыток преодолеть пороги реки Св. Лаврентия в районе Монреаля остался в нем на зимовку. О жизни первых французских колонистов в Канаде сохранилось мало сведений. Известно, что она была далеко не счастливой, ибо уже на следующее лето Роберваль погрузил оставшихся в живых колонистов на корабли и в сентябре 1543 г. вернулся во Францию.
Кстати, ни о каких действиях для утверждения католической веры во время плавания Роберваля упоминаний не сохранилось. Едва ли их следовало и ожидать — ведь Роберваль был протестантом. Так что попытка основать колонию в Канаде носила не миссионерский, а чисто коммерческий характер. Закончилась она безуспешно, и в истории французской колонизации Канады наступила долгая пауза почти в 60 лет.
Группа вк Этот день в истории
Группа в фб Этот день в истории
Группа в ок Этот день в истории
Доска в пине
В 1532 г. Король Франции Франциск I совершил паломническую поездку в аббатство Монт-Сент-Мишель, расположенное на одном из островов в Южной Нормандии. Здесь аббат Жан Левенер представил ему «мастера морских дел» из соседнего местечка Сен-Мало по имени Жак Картье, способного, по словам аббата, командовать кораблями и «открывать неизвестные земли в Новом Свете». Спустя год Франциск I и епископ Левенер договорились с римским папой о том, что положения изданной еще папой Александром VI буллы о разделе Нового Света между Испанией и Португалией будут отныне распространяться только на уже открытые земли. Так, для Франции был зажжен «зеленый свет» на пути в Америку, и король сразу же дал согласие бретонцу Картье на снаряжение экспедиции, наградив его титулом «капитана и кормчего короля».
Но главное, что предстояло сделать Картье,— это найти дорогу в Китай. 20 апреля 1534 г. два корабля водоизмещением около 60 т каждый, с командами по 60 человек отплыли из Сен-Мало. В паруса Картье дул попутный ветер, и через 20 дней, 10 мая, экспедиция достигла берегов Ньюфаундленда в давно уже облюбованном французскими моряками месте — у мыса Бонависта. Стоя на верхней палубе, «капитан короля» и его команда с изумлением вглядывались в открывшуюся перед ними картину. Моряков поразило прежде всего обилие птиц. Казалось, «ими можно было бы заполнить трюмы всех кораблей Франции, и не заметить при этом, что их количество на берегу хоть сколько-нибудь уменьшилось».
Первое знакомство с таинственной землей оказалось удачным. Матросы пополнили свои запасы свежей дичью и двинулись дальше. Обогнув северную оконечность острова, корабли поплыли на юго-запад, и взорам путешественников открылась ширь залива Св. Лаврентия. Встреченные на пути пустынные островки привели Картье в уныние и навеяли грустную мысль: не та ли уж это «земля, которую господь предназначил Каину»? Соблюдая крайнюю осторожность в незнакомых водах, производя при каждом удобном случае промеры глубин, два легких суденышка Картье еле ползли вдоль западного берега Ньюфаундленда, который до этого был почти неизвестен мореплавателям. Затем экспедиция высадилась на острове Брион, лежащем почти в середине залива. Моряки пришли в восторг, найдя его «покрытым великолепными лесами и лугами, полями дикого овса и цветущего гороха, такого же чудесного и густого, как и в Бретани, словно его посеяли землепашцы». Здесь росли дикие розы, земляника, кусты «крыжовника», «петрушка и другие сильно пахнущие травы». На острове Принца Эдуарда, где Картье четырежды высаживался на берег, и на полуострове Гаспе воображение мореплавателей поразили величественные девственные леса. Нельзя было найти лучшего материала, чем эти деревья, «для изготовления мачт для кораблей в 300 т и более».
До сих пор Картье еще не сталкивался с индейцами. Лишь на острове Принца Эдуарда французы увидели местных жителей, переправлявшихся через речку. У берегов Гаспе к кораблям неожиданно приблизились две небольшие флотилии по 40—50 каноэ, полные индейцев, размахивавших меховыми шкурами на наконечниках копий. Индейцы выкрикивали какие-то приветствия, плясали «и делали разные знаки дружбы и радости». Картье, не доверяя «диким», побоялся вступить с ними в контакт. Два выстрела корабельной артиллерии над головами аборигенов рассеяли их быстрые суденышки.
На следующий день девять каноэ, опять полные туземцев, появились перед кораблями Картье. Индейцы показывали меховые шкурки, приглашая начать обмен. Два матроса, посланных Картье с набором различных металлических предметов, высадились на берег, где и состоялась сделка. Через день был устроен еще более крупный торг. Войдя в азарт, индейцы продали даже собственную меховую одежду и отправились домой голыми.
Вскоре на полуострове Гаспе французы встретили группу индейцев во главе с вождем Доннаконой. Это были гуроны, ловившие в тех местах рыбу. О них у Картье сложилось самое неблагоприятное впечатление. Но это, видимо, по той причине, что у рыбачивших индейцев было тогда «товару за душой меньше, чем на пять су, если посчитать челнов и рыболовных снастей».
24 июля 1534 г. Картье поспешил водрузить на новой земле крест с надписью «Да здравстует король Франции!» Присутствовавший при этом вождь Доннакона, хотя и не понимал смысла происходившего, попытался вразумить чужестранцев, доказывая, что на этой территории живет его племя и без разрешения вождя крест водружать нельзя, но, задаренный пустяковыми подарками, вскоре перестал противиться. Возможно, его заставили сделать это политические соображения: племя гуронов, доминировавшее в нижнем течении реки Св. Лаврентия, нуждалось в сильном союзнике.
В последующие несколько дней Картье завершил своо первое плавание, но входа в реку св. Лаврентия так и не заметил. Он повернул назад, прихватив с собою двух индейских юношей — сыновей вождя Доннаконы, которых просто похитил.
Возвратившись во Францию 5 сентября 1534 г., Картье составил карту своего путешествия. В результате стало ясным, что за Ньюфаундлендом находилось обширное внутреннее море, дававшее возможность проникнуть вглубь континента.
Контакты с индейцами и коммерческие выгоды от освоения открытых земель понудили короля Франции дать санкцию на второе путешествие и даже выделить 3 тыс. ливров на оснащение экспедиции. Целью второго плавания было «завершение навигации в землях за Ньюфаундлендом» и «продолжение открытия дальних земель».
19 мая 1535 г. Картье на трех кораблях со 110 спутниками отплыл из Франции и через 50 дней добрался до залива Св. Лаврентия. Вместе с ним вернулись и два молодых индейца, выучившие к тому времени французский язык. На сей раз корабли следовали вдоль северного берега залива курсом, который неизбежно должен был привести в устье реки Св. Лаврентия. От острова Антикости, который первоначально Картье принял за полуостров, по словам индейцев, начинался великий водный путь в «королевство Сагеней», или в «Канаду», и путь этот шел «столь далеко, что ни один человек еще не доходил до его конца».
Так, впервые в истории появилось слово «Канада» в качестве названия колонизуемых Францией земель в бассейне реки Св. Лаврентия.
С большими предосторожностями Картье последовал путем, который вел в Канаду. Чуть ниже индейской деревни Стадакона (будущий Квебек) Картье столкнулся с многочисленной группой гуронов, а на следующий день с флотилией из 12 челнов к французам прибыл сам верховный вождь гуронов Доннакона, встретившийся, наконец, со своими двумя сыновьями.
Картье собирался двигаться дальше к тому месту, где находилось селение Ошлага. Однако Доннакона не хотел этого, опасаясь, видимо, возможного союза европейцев с другими индейскими племенами, а также не желая упускать случай обменять свои товары на привезенные пришельцами из-за океана. Все попытки отговорить Картье от похода к Ошлаге оказались безуспешными. 19 сентября 1535 г. на одном корабле и двух баркасах он направился вверх по течению. Но через некоторое время Картье пришлось оставить корабль, так как река разделялась на несколько узких протоков, и добираться до заветной цели уже на баркасах.
В Ошлаге, вскоре переименованной в Монреаль, Картье дружелюбно встретила почти тысяча индейцев-гуронов.
Картье оставил довольно подробное описание поселения гуронов. Оно «располагается по кругу и ограждено сплошной деревянной трехъярусной изгородью наподобие пирамиды. Верхний ярус сделан из скрепленных крест на крест, средний — из поставленных отвесно, а самый нижний — из положенных в длину деревянных брусков.
Все умело подогнано и искусно скреплено по местному образцу, а высота изгороди примерно два копья. Проникнуть в деревню можно лишь через одни-единственные ворота в ограде, которые прочно запираются на засов. Над входом, а также во многих других местах вдоль ограды устроено что-то вроде галереи с лестницами. Сложенные здесь камни туземцы используют для защиты от неприятеля. В деревне примерно 50 домов, каждый шагов 15 в длину или больше, а в ширину шагов 12—15, и выстроены они целиком из дерева, а крыши сделаны из коры, и снаружи дома тоже обшиты большими (величиной со ствол) кусками коры, и куски эти весьма искусно и хитроумно сплетены на тамошний манер. Внутри каждого дома много комнат и кладовок, а в середине широкое пространство без пола, где зажигают костер и собираются все вместе; потом мужчины с членами семьи расходятся по своим комнатам. А наверху в их домах есть еще и чердаки, где они хранят зерно, из которого женщины выпекают хлеб».
Ошлага произвела на Картье незабываемое впечатление. Поднявшись на гору, названную им Королевской (Монтройял), Картье увидел захватывающую панораму еще неизведанных земель: цепи гор, «отличнейшие пахотные земли, которые только можно себе представить». А среди этого великолепия «течет река, она продолжается дальше того места, где мы оставили наши баркасы и где бушуют невиданной ярости пороги, пройти через которые мы оказались не в силах. И насколько хватает глаз, видна эта река, могучая, широкая и полноводная».
Из Ошлаги Картье 11 октября 1535 г. вернулся в Стадакону, где оставались два корабля. Возвращаться во Францию было уже поздно: зимняя Атлантика не сулила ничего хорошего путешественникам. Картье решил зимовать в Канаде. Моряки соорудили укрепленный форт, вырыв вокруг глубокие траншеи и установив артиллерию, поскольку отношения с индейцами к этому времени оказались испорченными.
В декабре среди европейцев разразилась цинга. К середине февраля из 110 французов не было и десяти, которые оставались здоровыми. Неизвестно, чем бы окончилась для путешественников первая зима в Канаде, если бы не настойка из листьев и коры дерева «апнеда», которую их научили делать гуроны. За восемь дней французы полностью «съели» целое большое дерево, и это дало такой эффект, что «будь здесь все доктора Лувена и Монпелье, со всеми их александрийскими снадобьями, они и за год не смогли бы добиться того, что одно дерево сделало за неделю».
Спасенные европейцы отплатили черной неблагодарностью местным жителям. Перед тем как отправиться в обратный путь Картье захватил 10 индейцев, в том числе вождя Доннакону. Он хотел, чтобы король лично услышал от них рассказы о золоте и прочих богатствах. Никто из туземцев уже никогда не вернулся назад.
6 мая корабли Картье взяли курс на родину и через три недели прибыли в Сен-Мало.
Сведения о ресурсах и жителях вновь открытой земли, более подробные, чем уже имевшиеся, побудили Францию предпринять попытку основать первую колонию в Америке. Подготовка очередного плавания была поручена Жану-Франсуа де ля Року, известному в истории Канады под именем Роберваля. Королевские инструкции на сей раз предписывали пе только продолжить изучение новых земель, но и построить на них «поселки и форты, часовни и церкви для утверждения святой католической веры и христианской доктрины». Роберваль заочно именовался уже «королем Канады» и получал право установить в новом владении феодальный (сеньориальный) режим и торговую монополию. Менее знатному Картье на сей раз отводилась лишь роль капитана.
Стремление Франции облечь в религиозно-миссионерскую форму попытку закрепиться в Америке объяснялось скорее всего боязнью конфликта с Испанией и Португалией, которые ревностно охраняли свои позиции в Новом Свете. На самом же деле французов прежде всего интересовали богатства, которые можно было извлечь из заокеанских плаваний.
23 мая 1541 г. Картье без Роберваля на пяти кораблях снова отплыл к берегам Канады. Как и пять лет назад, экспедиция остановилась у Стадаконы, как и пять лет назад, ее встретила толпа индейцев с новым вождем Агоной. Однако отношения с туземцами уже не были столь дружескими. Гуроны больше не посещали лагерь европейцев, не приносили на обмен мехов, не устраивали на виду веселых игр и пиршеств. Как пишет американский историк С. Моррисон, «эти туземцы уже поняли, как в конечном итоге поняли рано или поздно все коренные жители Северной Америки, что сосуществование с европейцами означает для них смерть».
Зима 1541—1542 г. прошла для европейцев в страшной нужде, болезнях и стычках с индейцами. Картье стало ясно, что для основания новой колонии нужны более крупные силы и средства. Не дождавшись Роберваля, в июне 1542 г. французы покинули свой лагерь у того места, где река Оттава впадает в реку Св. Лаврентия, и отправились на родину, захватив несколько бочонков «золота и серебра», а также корзину таких «драгоценных камней, как рубины и бриллианты». В ньюфаундлендской бухте Сент-Джон Картье повстречал корабли Роберваля, прибывшие в Канаду с опозданием на один год. Ослушавшись своего более молодого и знатного патрона, Картье все же продолжил путь домой, спеша, по-видимому, преподнести королю добытые драгоценности. Каково же было его разочарование, когда оказалось, что за «золото» он и его спутники приняли железный пирит, а за бриллианты — кристаллический кварц! От груза Картье ничего не осталось, кроме крылатого выражения — «фальшивый, как канадские бриллианты».
Тем временем Роберваль, прибыв в Канаду, соорудил на месте лагеря Картье более надежный форт и после неудачных попыток преодолеть пороги реки Св. Лаврентия в районе Монреаля остался в нем на зимовку. О жизни первых французских колонистов в Канаде сохранилось мало сведений. Известно, что она была далеко не счастливой, ибо уже на следующее лето Роберваль погрузил оставшихся в живых колонистов на корабли и в сентябре 1543 г. вернулся во Францию.
Кстати, ни о каких действиях для утверждения католической веры во время плавания Роберваля упоминаний не сохранилось. Едва ли их следовало и ожидать — ведь Роберваль был протестантом. Так что попытка основать колонию в Канаде носила не миссионерский, а чисто коммерческий характер. Закончилась она безуспешно, и в истории французской колонизации Канады наступила долгая пауза почти в 60 лет.
Группа вк Этот день в истории
Группа в фб Этот день в истории
Группа в ок Этот день в истории
Доска в пине
Комментариев нет:
Отправить комментарий